Люй Май, младшая в чайной Ча Шень в Нинго
Ксения Козловская (Мириан), Снежинск

Чайный Дух

Оригинал на LiveJournal.com

Начинаю с самого начала, т. е. с заезда на полигон. И хоть я оказалась там 29-го апреля под мелким моросящим дождем, это не испортило радости от каждой распустившейся травинки, от полян мать-и-мачехи и медуницы. Я, кажется, извела на это все половину имевшейся в запасе пленки, такими волшебными казались свежие распускающиеся почки после серой московской зимы.

А моросящий дождь, что нам дождь? Легкая прохлада на лице от крохотных, с пыль, капель. Тем более, что уже следующее утро встретило нас солнцем, какое и продолжало баловать на протяжении всей игры. А близкими к полнолунию ночами для ходьбы по лесу даже не был нужен фонарь.

Пока мы натягивали стены будущего чайного дома, серо-синяя ткань парусила от ветра. А от каждого из маленьких гвоздиков, крепящих ткань к березам, стекало по капле сока. От взгляда на это хотелось плакать, но жалость не мешала ловить кончиком языка сбегающие по полотну капли.

Чайный домик стал для его обитателей общим семейным делом. Населяли его хозяйка Люй Лянь, чайный мастер Чао Тай и двое молодых родственников хозяйки: Люй Мэн и собственно я – робкая Люй Май. Даже о принятии на работу кухарки моя почтенная бабушка советовалась с каждым: "Все-таки нового человека в семью принимаем!" То, что милая девушка-кухарка оказалась лазутчицей Цай, мы узнали только потом.

Люй Лянь, проведя в чайной полвека, была пропитана настроением и запахом чая. Она искренне кланялась всем гостям, была полна смирения и добродетели, какая встречалась не у всякого монаха. С городских стен доносились крики "Тревога!", люди пробегали мимо, Люй Лянь наливала чай. Она говорила: "Я чувствую, как время течет сквозь меня, а я, сохраняя покой, продолжаю вести церемонию". Благодаря ей, о Ча Шене потом говорили, что он оставался островком равновесия в беспокойном Нинго.

Моя взбалмошная Май, хоть и капризничала порой, была исполнена уважения к бабушке. И не оттого, что в китайских традициях почитание старших, а оттого, что Люй Лянь действительно была достойна всякого почитания.

Ори, ты покорила меня своей игрой. Спасибо за восхитительного персонажа!

Чао Тай был дзен буддистом, степенным, с бородой. Мастером заваривания таких чаев, от которых крыша сдвигалась, приоткрывая щелку в астрал. Чао Тай построил наш алтарь предков, с ведущими к нему дорожками из свечей, благословленный впоследствии самим просветленным Ланем Даосином. Все это, конечно, расположило духов к нашему дому, и несчастья обходили его стороной.

Бодхи, ты замечательный! Жаль я не успела как следует с тобой попрощаться.

А какой у меня был брат! Добрый и сильный. Когда тетушки семейства Лю стали ко мне сватать своего Лю Пина, так я за спиной у брата вся и спряталась. Не потому, что жених был не мил, а просто из дома уходить не хотелось. Когда в Нинго развязались беспорядки, и всех могущих держать оружие призвали, бабушка, конечно, Мэну говорила: "Не пущу, мол, ты оружия в руках не держал ни разу, а значит и не можешь!" Но он все же отслужил и вернулся еще веселей и краше, чем был.

У Ивана это была первая игра, о чем не сразу-то догадаешься. Май своим братом гордилась.

Посетители чайной были самые разные: от простых стражников до высоких чиновников. Сам Императорский Цензор навещал дом дважды. Одни гости разбирались в чаях получше юной Май, другие не искали изысков, а просто просили о чашечке горячего чая. В связи с различием в доходах наших гостей, мудрый Чао Тай предложил такую ценовую политику: каждый оставляет за чай столько, сколько сочтет достойным. Лишь для молодых солдат и чиновников существовала определенная цифра в 10 вэней, поскольку те очень уж переживали, хватит ли их скромного жалованья хотя бы на чашечку.

Однажды зашел к нам сам господин генерал с девушкой. Влюбленные явно искали уединения, потому от церемонии отказались, попросив лишь по чашечке чая. Видимо, чувства настолько отвлекали почтенного, что он не учел размеров китайских чашек. Так, выпив по одной, господа попросили еще. Робко, стесняясь и низкого положения и присутствия в комнате, где третий в тот момент явно был бы лишним, я показала, как заваривать чай в гайвани, и покинула комнату. Высокопоставленный господин же за сине-зеленым чаем читал девушке стихи.

Утонченный военный провел у нас немало времени, порой его подчиненные врывались в чайный зал с докладом, тревожа покой начальства, но тут уж я ничего не могла сделать. Уходя же, спросил, сколько он нам должен. "О, почтеннейший! Одно то, что Вы посетили нашу скромную тростниковую хижину, для нас великая честь, мы будем помнить об этом событии и гордиться. Лучшей для нас благодарностью будет вновь увидеть вас здесь, чтобы Вы могли насладиться полной церемонией. Уже то, что вам понравился чай, бесконечно ценно нам, рожденным в траве..." Генерал выслушивал мою речь, достав пачку красных купюр, вид которых сделал круглыми мои китайские глаза. Помусолив две бумажки, он достал таки одну в сотню вэней, и протянул мне, забывшей счет поклонам. Если бы господин пришел снова, чайный дом ходил бы на коленях в полном составе. А глупенькая Люй Май вовсе потеряла голову, повторяя, что выйдет замуж либо за генерала, либо не выйдет вовсе.

А в другой раз ввалились три солдатика, попросив по кружке чая, от церемонии, опять же, отказываясь наотрез, стеснялись. Ребят стало жаль, им был налит чудный зеленый чай, и взято 10 вэней со всех вместе. И то много: жалованье за целый цикл.

Ночами же, когда заваривание чая, а правильное разливание его ровно на три четверти чашечки и подавно, становилось невозможным, Ча Шень закрывался для посетителей, оставаясь открыт для гостей. Чайный дом на окраине города собирал у себя знаменитых, почти сказочных персонажей. Сами преподобный Бань, просветленный Лань, настоятельница Сяо шифу и патриарх Шаолиня вели свои великомудрые беседы у нашего огня. Хозяйка рассыпалась в поклонах, ухаживая за гостями, Чао Тай варил для них удивительные чаи, а младшая в семье Май от изумления только и сидела в углу, пряча за веером открытый рот и глядя во все глаза, как ожившие сказки сидят на расстоянии вытянутой руки и хвалят чай.

Предмет их разговора затрагивал материи столь высокие, что слушать их было ровно что смотреть в огонь: понимаешь, что великие силы из самых основ мира дают лицезреть их, но понять, что они есть на самом деле, нельзя. Во всяком случае, неграмотной девочке из чайной.

– Моей бестелесной оболочке удалось связаться с ним.

– И чего он хочет?

– Непонятно, утверждает, что ему нравится здесь.

– Кто он?

– Он не похож ни на что известное мне, и это точно не человек.

– Быть может, есть смысл называть его демоном?

– Нет, это не человек – у него не человеческая логика, но и не демон тоже.

– Зачем он здесь?

– Он только говорит, что ему здесь нравится. Мы предлагали ему помощь в поиске его мира, он отказывается.

Голова моя шла кругом от таких бесед, пока я не увидела перед внутренним взором ясно и четко, как дела мира вершатся в нескольких шагах от меня, но воздух свеж, а легкий ветер покачивает язычки пламени многочисленных свечей. То самое, о чем говорила Люй Лянь: мир вокруг, мир огромен, человек поджавший ноги на своей циновке – песчинка в нем, время течет, оставляя на человеке следы. Но вот я вижу себя в этом пространстве и этом времени, вижу слабым огоньком свечи на ветру...

Одно уже присутствие великомудрых в доме дает даже самым ничтожным приблизиться к Дао. Люй Май, что называется, "поймала У" – короткое и яркое просветление.

Ночью в палатке, долго сдерживаясь от смущения, вся такая из себя сильная Козловская разрыдалась. Просто выплескивая избыток эмоций. Очень сильных и чуть больше, чем просто положительных. До сих пор такой приход на играх был лишь однажды, а по-жизни так и вовсе не было.

Посему благодарности мои велики и велики весьма. Даже неловко говорить "спасибо за игру". В благодарность за воссозданную атмосферу, за Китай, за сказку следовало бы нарядиться в розовый халатик и кланяться всем мастерам за огромную проделанную работу и, отдельно, за идею игры именно по Олди. Кланяться посетителям чайной: строгому Цензору, говорившему всего лишь правду в глаза и заставившему весь Нинго бояться себя, военному чиновнику, отмечавшему у нас повышение по службе в последние минуты игры и посвятившему стихи нашей скромной чайной, госпоже Чжу Айнинг, оказавшей мне честь проводить для нее чайную церемонию во дворце Сиятельного Вана, нянюшке Вана, посетившей нас, несмотря на радикулит...

Всем-всем, кто нашел время прийти в чайный дом и отвлечься от забот и дел ради медитативной чайной церемонии и тем, кто просто проходил мимо, тем, кто и не жил в Нинго, за новости, долетавшие до нас с почтовой станции – от них мир приобретал еще больше выпуклости.

Спасибо всем!