Чиновники в Китае и на игре

Если говорить упрощенно, то все люди в Китае делились на тех у кого был ранг и тех у кого его не было. Человек без ранга – это "простолюдин".

Положение индивидуума в привилегированной иерархии фиксировалось при помощи служебных должностей (чжишигуань), почетных должностей (саньгуань), наградных должностей (суньгуань) и аристократических титулов знатности (цзюэ). Высота всех должностей и всех титулов обозначалась соответствующими им рангами; ранг был универсальным мерилом статуса. Согласно рангам предоставлялись экономические и правовые преимущества.

К экономическим преимуществам, дифференцированным по рангам, относились, в частности, возможность получения жалованья и земельного участка, а к недифференцированным – освобождение от налогов и трудовых повинностей. Правовые преимущества, дифференцированные по рангам, заключались в праве на соискание должности определенного ранга, в пользовании привилегиями, в предоставлении более или менее узкому кругу родственником "тени" (инь) той или иной степени интенсивности; в зависимости от этой интенсивности уже родственник мог пользоваться определенными преимущественными состояниями. Главным образом они заключались в получении соответствовавшего интенсивности "тени" допуска (чушэнь) на право соискания должности, высота которой определялась рангом допуска, и на пользование одной из четырех правовых привилегий, опять-таки соответствовавшей интенсивности "тени".

Вся совокупность служебных должностей подразделялась на две большие и качественно отличные группы: должности основного штата (люнэй) и должности вспомогательного штата (лювай). Должности лювай имели высоты, измерявшиеся рангами с первого по девятый. Однако эти ранги, хоть и назывались так же, как ранги основного штата – пинь, были лишь блеклым подобием настоящих; с ними не было связано никаких преимуществ. Персонал лювай не относился к управленческому аппарату, а состоял из мелких писцов, привратников, казенных лично свободных мастеров и т. п.

Шкала должностей люнэй имела тридцать градаций, называемых разрядами (цзе). Они сводились в девять рангов (пинь). Каждый из девяти рангов был подразделен на основной (чжэн) и последующий (цун), а у рангов с четвертого по девятый и основной, и последующий ранги делились еще на высший (шан) и низший (ся). Таким образом, например, в четвертый ранг входили четыре разряда: основной четвертый высший, основной четвертый низший, последующий четвертый высший и последующий четвертый низший. Факт занятия чиновником должности фиксировался получением удостоверения на должность (гаошэнь). Ранг удостоверения и ранг реально исполняемой должности, как правило, должны были совпадать, но исключения были, по-видимому, довольно-таки обычным делом.

Служебная должность, которую в данный момент занимал чиновник, являлась показателем его конкретных административных функций; ранг, который он при этом имел, являлся показателем его общественного положения. Согласно рангам выплачивались жалованья, распределялись правовые привилегии, выделялись "поля вечного занятия", предписывался образ жизни: жилище, экипаж, одежда, украшения и пр. С должности чиновник мог уйти по возрасту или по болезни, мог быть отрешен от должности вследствие, например, ее упразднения, но во всех этих случаях гаошэнь у него не отбирался и ранг чиновник практически сохранял, а значит, и после отставки продолжал пользоваться полагающимися по рангу преимуществами.

Почетные должности обозначали служебные функции, которые когда-то существовали реально, но с течением времени либо исчезли, либо перешли в ведение других служебных должностей. Такие должности не подразумевали никаких реальных обязанностей и давались исключительно в знак уважения, признания заслуг и т. п.

Гвардейские должности – самостоятельная разновидность служебных должностей – являлись должностями офицерского состава в полках императорской гвардии.

Наградные должности отличались от остальных и по способу получения, и по ранговой структуре. Они являлись ненаследуемыми титулами и назывались должностями лишь потому, что опять таки в древности их названия обозначали реальные служебные обязанности. Принципиальное их отличие от остальных состояло в том, что первопричиной изменения статуса являлось именно получение наградной должности определенного ранга – эти должности жаловались исключительно за военные заслуги, и их могли получать отличившиеся в бою солдаты-простолюдины; получение ранга являлось следствием получения наградной должности, а не наоборот, как во всех предыдущих случаях.

Помимо должностей существовали и титулы знатности, передаваемые – с определенными коррективами – по наследству. Обладание ими обусловливалось лишь происхождением (за исключением ситуаций, когда тот или иной титул жаловался государем члену данного рода впервые). Однако они также имели ранговые привязки и, хотя первичным был сам титул, распределение льгот и преимуществ опять-таки производилось согласно рангам.

Получение ранга, раскрывавшего путь к карьере и к изменению социального статуса в целом, могло быть достигнуто тремя способами. Самым маловероятным из них было выдвижение из вспомогательного штата лювай. После долгой и успешной службы в лювай при благоприятных обстоятельствах удавалось дослужиться до низших должностей (люнэй).

Наиболее широким и массовым был путь получения ранга благодаря родственной "тени"; самым престижным – посредством сдачи академических экзаменов на ученые степени (цзюй, гунцзюй). Правда, однако, и то, что обладание ученой степенью давало затем ряд преимуществ: престиж, ускорение служебного продвижения и т. д. Поэтому зачастую лица, уже имевшие должности основного штата, впоследствии все же сдавали экзамены.

Ученые степени и система экзаменов

Экзаменационную систему называют одним из самых удивительных явлений в общественном устройстве Китая. Первым европейцам, побывавшим в Китае и имевшим возможность понаблюдать за китайской жизнью, она показалась поразительным свидетельством равноправия в китайском обществе. Неудивительно, ведь общий принцип очень прост: всякий, независимо от его происхождения и достатка, может подняться к государственным высотам, если будет достаточно смышлен и упорен.

Экзаменационная система родилась из общего принципа "выдвигать мудрых и способных", словесно оформленного Конфуцием (а жил сей мудрый муж, напомним, в 551–479 гг. до нашей эры) и считающегося интеллектуальным достоянием конфуцианской школы.

Традиционная система ученых степеней в Китае, окончательно оформившаяся в период Тан (618–907), складывается из трех ступеней.

1. Сюцай ("отточенное дарование"), или, официально, шэнъюань, – это человек, сдавший экзамены уездного уровня. Статус сюцая давал человеку прекрасный карьерный старт. Несмотря на то, что права на чиновничью должность он не получал, он мог стать секретарем, учителем (и, на худой конец, репетировать за большие деньги таких же олухов, как он) или занять мелкую должность в уездном ямыне. А главное, сюцай тут же становился гордостью своего клана и его престиж взлетал до небес. Иметь среди своих родственников сюцая – это великая честь и повод для хвастовства. Новоиспеченного сюцая свои деревенские считают большим человеком, приглашают в качестве свадебного генерала на торжества, обращаются к нему для разбора споров и т. п.

Для справки: во время династии Цин, следующей после Мин, в Империи было 40,6 тысяч сюцаев; при Мин, по всей видимости, несколько меньше, но незначительно.

2. Цзюйжэнь ("представляемый") – степень, которую получал человек, выдержавший экзамен провинциального уровня. Цзюйжэнь имел право на замещение низших и средних чиновничьих должностей.

3. Цзиньши ("поступающий в службу") – это высшая ученая степень, присваивавшаяся кандидату, выдержавшему столичные экзамены, которые проходили в присутствии самого императора. В среднем в один экзаменационный год степень цзиньши получали не более 300 человек. Цзиньши имели право на замещение любых чиновничьих должностей, вплоть до высших постов во дворце и императорском кабинете.

Подготовка к экзаменам отнимала у будущего чиновника массу времени, сил и средств. Поэтому можно сказать, что экзаменационный "демократизм" на деле был чисто номинальным, потому что "абитуриент" должен был довольно долго накапливать образовательную базу и цитатник (без цитат сочинений не бывает), набивать руку, оттачивать стиль и т. д. Расходы на его обучение – на репетитора, на тушь и кисти – были довольно велики. И, строго говоря, изъять молодого человека из трудового процесса позволить себе могли немногие. Основным элементом подготовки к написанию экзаменационного сочинения было выучивание классических текстов наизусть. Поэтому учебный процесс, который до сих пор в Китае основан на зубрежке и повторении вслух, отнимал очень много времени.

Сам экзамен был тяжелейшим жизненным испытанием для кандидата в чиновники. Хотя сдавать экзамены можно было не однажды, а после 70 лет дряхлым студентам, которым так и не удалось сдать экзамен на сюцая, эта степень присваивалась в льготном порядке, провал был для студента ужасным крушением надежд. Литература полнится описаниями случаев самоубийства на почве провала. Люди, не выдержавшие экзамена, порой сходили с ума или впадали в пограничные состояния. Так, восстание тайпинов 1850–56 годов, которое пронеслось по всему Китаю, в сущности, имеет своей причиной то, что Хун Сюцюань, его предводитель и идейный вдохновитель, ранее провалился на экзамене на сюцая. От шока он впал в сорокадневную кому, и во время пребывания в отключке ему явился благой старец с мечом и книгой, так сказать, вдохновил... и покатилось...

Экзамен на сюцая, который, по сути своей, представлял собой барьер между элитой и простонародьем, был, по всей видимости, самым труднопроходимым. Он проводился два раза в три года. В ходе экзамена необходимо было сложить стихотворение на заданную тему и написать два сочинения – одно об историческом событии, другое – на отвлеченно-философскую тему, в виде трактата. Экзамен на цзюйжэня был сложнее, в первую очередь с точки зрения темы сочинения и пространности изложения. Что касается экзамена на цзиньши, который проводился под оком самого императора, то здесь требовалось изложение по особой форме. Один из указов, регламентирующих форму экзаменационного сочинения, цитируем по очень познавательной книге Василия Яковлевича Сидихменова "Китай: страницы прошлого" (Смоленск, 2000):

"Сочинение на дворцовых экзаменах должно начинаться предложением: "Я слышал" или "Я отвечаю". Вводный параграф должен иметь от четырех до восьми строк из 24 иероглифов каждая. Второй параграф должен начинаться фразой: "Я почтительно понимаю, что Ваше Величество..." Слова "Я почтительно понимаю" должны быть помещены ниже четвертой или восьмой строки. Если в вопрос включены подвопросы, на них надлежит отвечать по порядку. Первый ответ должен начинаться фразой: "С исключительным прилежанием изучая императорские указы, слуга Вашего Величества находит, что..." Затем должна следовать цитата из императорского указа. Все последующие ответы также должны начинаться с цитаты из императорского указа и препровождаться фразой: "императорский указ также говорит..." Сочинение необходимо завершить словами: "Будучи неучем, лишенным опыта, слуга Вашего Величества едва ли может избежать высказать то, чего не следует говорить, и, следовательно, необдуманно обидеть Ваше императорское достоинство. Постоянно испытывая волнение, слуга Вашего Величества почтительно отвечает". Слово "необдуманно" в заключительном параграфе должно быть внизу строки. Основная часть сочинения должна быть написана в двух параграфах. Слова "император", "императорский указ", "императорское достоинство" должны быть написаны выше обычной строки. Не разрешаются исправления, добавления или пунктуация. Сочинение пишется предложениями, содержащими неизменно четыре и шесть иероглифов. Как минимум, сочинение должно иметь тысячу иероглифов, максимум не ограничен".

Оттуда же возьмем описание самого экзаменационного процесса:

"Экзамены проводились в специальных зданиях со множеством маленьких комнат. Три стены такой комнаты были глухие, а четвертая имела дверь и маленькое окно. Мебель в комнате ограничивалась двумя досками на кирпичных подставках: одна заменяла стул, другая – стол. Эти же доски на ночь превращались в кровати. В конце каждого коридора находилась будка для надзирателя, в обязанности которого входило наблюдение за экзаменующимися.

Рано утром в назначенный день соискатели в сопровождении родственников, друзей и слуг собирались у входа в экзаменационное помещение. Все экзаменующиеся должны были захватить из дома одеяло, продукты, чайные чашки и прочую хозяйственную утварь. Комнаты, где проводились экзамены, находились под строгой охраной, в них никто не имел права входить.

Чтобы предотвратить злоупотребления на экзаменах, обнародовались специальные правила, которые предписывалось соблюдать соискателям при входе в экзаменационные комнаты. Например, шляпы и халаты не должны иметь подкладки; подошвы туфель должны быть тонкими; разрешалось иметь только одно одеяло; сумка для бумаг не должна быть двойной; тушь должна быть в тонкой тушечнице, бамбуковая кисточка для писания иероглифов – пустой внутри, а вода – в фарфоровой посуде; все съестное – разрезано на куски...

...Перед тем, как разместить по комнатам, будущих ученых тщательно обыскивали – проверяли, нет ли при них карманного издания классических книг. После обыска они являлись к экзаменаторам, и те вручали каждому лист бумаги с обозначением имени экзаменующегося и номера отведенной ему комнаты. Затем раздавали маленькие записочки с написанной красной тушью темой сочинения, чистую бумагу, тушь, тушечницу и кисточку. Соискатель мог по своему усмотрению распоряжаться временем: писать, размышлять, спать, но не имел права покидать отведенную ему комнату.

На третий день соискатель отдавал надзирателю написанное им сочинение, после чего мог покинуть крохотную келью. Отдохнув ночь дома или у знакомых, он возвращался для продолжения экзаменов. При этом вновь производилась перекличка и предлагалась новая тема для сочинений. Над вторым сочинением экзаменующиеся работали три дня, после чего они опять оставляли "храм науки" на ночь, чтобы вернуться для третьего, последнего испытания. Длительное пребывание в крохотных, душных каморках заметно отражалось на здоровье соискателей. Были случаи, когда самые слабые и истощенные во время экзаменов умирали".

Для того, чтобы исключить возможность пристрастной оценки сочинения, имя соискателя ученой степени на самом сдаваемом тексте не проставлялось. Лист обозначался номером, который сопоставлялся с именем только после его оценки.

Лица, имевшие личные ранги или допуски от шестого и ниже, перед получением очередной должности (а для ранее не служивших – первой) обязаны были проходить отборочные экзамены (сюань). Лишь после сдачи отборочных экзаменов можно было реально получить назначение на служебную должность. Человек, не имевший личного ранга или допуска, заявления с просьбой об участии в сюань подать не мог. Отборочные экзамены также проводились раз в год и подразделялись на гражданские и военные; первые проводились Палатой чинов, вторые – Военной палатой. Чиновники шестого ранга и ниже после окончания службы в старой должности для получения новой также, как правило, должны были сдавать отборочный экзамен. Успешно сдавших спрашивали, какую сферу деятельности они предпочитают, и предлагали должность. Если предложение не устраивало кандидата, он мог отказаться. Имел он возможность отказаться и во второй раз, но если и третье предложение его не устраивало – результат отборочного экзамена аннулировался.

Существовал еще один вид оценки служащих управленческого аппарата – "проверка заслуг" (као гун). Все чиновники ежегодно получали аттестации от своих непосредственных начальников – единственное исключение составляли те, кто к моменту проведения аттестации не успел проработать в данной должности полных 200 дней. Деятельность подчиненных начальник описывал в стандартных формулировках "четырех достоинств" и "двадцати семи совершенств", подбирая из установленного набора характеристик те, которые, по его мнению, в наибольшей степени соответствовали деятельности аттестуемого.

К аттестациям прикладывалась информация об откупах, уплаченных чиновником за подотчетный год. Дело в том, что от мелких преступлений и проступков (в число которых входили и все служебные ошибки и недосмотры), караемых в рамках основной шкалы наказаний палочным битьем, чиновники откупались. Зато негативным образом специфика положения чиновника сказывалась в том, что чиновник никогда не мог совершить "просто" преступление, в отличие о простолюдина; он совершал либо "частное" (сыцзуй, сыцзо), либо "общественное" (гунцзуй, гунцзо) преступление, и любое его непозволительное действие обязательно должно было быть отнесено к тому или к другому, иначе дальнейшая процедура определения наказания после первого его этапа – в рамках основной шкалы – стала бы невозможной. Всякое отклонение от надлежащего поведения, если оно совершалось сознательно или, тем более, с корыстной целью, рассматривалось как частное преступление. Под общественными преступлениями понимались всего лишь допущенные на общественном поприще, в процессе исполнения тех или иных служебных обязанностей, ошибки, недосмотры, нарушения правил внутреннего распорядка, неправильное понимание приказов и т. д. Одно и то же действие могло быть квалифицировано – в зависимости от наличия корыстного умысла – и как "частное", и как "общественное" в связи с чем и наказывалось в каждом случае по-разному – наложением, соответственно, малого либо большого штрафа.

При "частных" преступлениях малым штрафом считался каждый уплаченный в качестве откупа цзинь меди, при "общественных" же – каждые два цзиня. Один большой штраф составляли 10 малых, то есть 10 цзиней при "частном" преступлении и 20 – при "общественном". Это значит, что "общественные" преступления наказывались вдвое легче "частных" (а отнюдь не наоборот, как может показаться на первый взгляд). Ведь, чтобы набрать 1 дянь за "общественные" преступления, надо было за подотчетный период уплатить 20 цзиней штрафа (то есть совершить, скажем, два преступления, наказуемых по обычной шкале 100 ударами тяжелыми палками), а за "частные" – лишь 10 цзиней (то есть совершить, скажем, одно преступление, наказуемое 100 ударами тяжелыми палками). Эти-то сведения и прикладывались к аттестационному отзыву и существенно влияли на результат.

Если имелся один большой штраф за "общественное" преступление, тем, кто, соответственно комбинации достоинств и совершенств, получал оценку "из лучших лучший", разрешалось эту оценку сохранить; начиная с оценки "из лучших средний", каждый большой штраф понижал оценку на одну степень. "Из лучших лучших" на одну степень понижали два больших штрафа за "общественные" преступления. Особая ситуация возникала, если некто в подотчетном году имел один или несколько больших штрафов за "общественные" преступления, но зато работал в то же время с необычным для себя усердием, качественно лучше, чем прежде. В этом случае один дянь также мог быть прощен. В случае провозглашения амнистий, даже типа цзян, – существовали амнистии шэ, как правило полностью освобождавшие от наказания, и цзян, лишь сокращавшие все наказания на определенное, конкретное для каждой цзян число степеней, – разрешалось при аттестации штрафы не указывать.

В конце концов эти сложные манипуляции приводили к реальному поощрению или наказанию чиновников. Все, аттестованные как "из средних лучшие" и выше, повышались на один разряд и получали прибавку к жалованью на четверть. "Средние из средних" сохраняли и ранг и жалованье прежними, а из "средних худшие" и ниже понижались на один разряд и лишались четверти жалованья за подотчетный год. Еще более ухудшалось положение тех, кто получал низкие оценки. Если для "лучших" и "средних" даже "частные" преступления могли быть более или менее простительны (в таком случае они всего лишь негативно влияли на окончательную высоту аттестационной оценки), то "из худших средних" и ниже эти преступления приводили к временному снятию с должности и лишению жалованья за уже отработанный год. "Из худших худших" к тому же результату приводило даже "общественное" преступление, за которое был выплачет хотя бы один большой штраф. Через год, однако, им разрешалось вернуться к служебной деятельности.

Существовала и другая практика повышения чиновников в связи с аттестациями, рассчитанная, по-видимому, на более реальные ситуации. У лиц, постоянно получавших средние оценки, перемены в ранге происходили с учетом суммарного результата четырех аттестаций, то есть раз в четыре года. По-видимому, четыре года считались средним сроком службы в одной должности. Столичные и провинциальные чиновники шестого ранга и ниже, получившие во всех четырех аттестациях оценку "из средних средний", повышались на один разряд. Каждая оценка "из средних лучший" вела к повышению еще на один разряд, а каждая оценка "из лучших худший" вела к повышению еще на два разряда.

Автоматическое повышение ранга согласно аттестационным оценкам, правда, не могло ни в коем случае преодолеть рубежей между шестым и пятым и между четвертым и третьим рангами. Дело в том, что здесь пролегали резкие качественные границы, разделявшие бюрократию на ярко выраженные слои:

"Те, кто должен войти в третий ранг или в пятый ранг, все ждут специального императорского эдикта, и только тогда получают повышение. Если император не одобряет – повышение не производится."

В противовес практике автоматического награждения социальным ростом за добрую службу возник механизм наказания, в котором вместо каторги, ссылки или откупа от них деньгами использовался статуциональный сброс. Все три вида должностных наказаний – разжалование, лишение должностей и лишение занимаемой должности – прерывали карьеру; чиновнику запрещалось заниматься служебной деятельностью на протяжении шести, трех лет или одного года, после чего он мог претендовать на должность лишь пониженного ранга. При лишении занимаемой должности сброс был невелик – всего лишь на один разряд, в крайнем случае на два. При разжаловании ранг восстановления колебался в зависимости от высоты ранга, в котором было совершено преступление. Для первых трех рангов величину сброса определял эдиктом сам император. Для менее высокопоставленных чиновников существовали юридически закрепленные нормы, причем чем выше был исходный ранг, тем больше была относительная величина сброса. Затем чиновник вновь мог претендовать на должность и перед ним вновь открывалась возможность продолжения восхождения на социальные вершины. Аналогичная система прерывания карьеры и небольшого сброса действовала при зачете рангом наказаний обычного порядка, когда должностные наказания не применялись, и чиновник, вместо того, чтобы отправляться на каторгу, например, в обязательном порядке понижался в ранге и отстранялся на год от административной деятельности.